Пироговский Университет — это ведущий научно-образовательный центр в области медицины, и лучший медицинский университет, который готовит высококвалифицированных специалистов в различных областях здравоохранения.
В нашем университете работают талантливые и увлечённые своим делом преподаватели, которые готовы преодолевать любые трудности ради блага пациентов. В 2024 году университет стал участником программы «Приоритет 2030», представив три стратегических проекта: «Иммуномедицина», «Генотерапия» и «Нейротрофика». Эти направления не только соответствуют мировым тенденциям, но и формируют их.
Уже сейчас в университете создаются инновационные технологии и разрабатываются уникальные препараты для лечения редких и сложных заболеваний. Также разрабатываются персонализированные генотерапевтические методы лечения.
— Благодаря научным достижениям, стратегическим инициативам и высокому уровню подготовки студентов Пироговский Университет уверенно укрепляет свои позиции в российских и международных рейтингах, формирует стандарты медицины будущего и воспитывает поколения врачей новой формации — прогрессивных, компетентных и социально ответственных — отметил ректор Пироговского Университета Сергей Анатольевич Лукьянов.
— Пироговский Университет и другие медицинские университеты выступают в качестве источника технологий и знаний, которые меняют подход к медицине и применяются в клинике, у постели больного. Представления о медицинской помощи меняются на глазах, — говорит Георгий Гивиевич Надарейшвили, первый проректор — проректор по стратегическому развитию Пироговского Университета.
— Важно осознанно подходить к выбору профессии, особенно в медицине. Необходимо быть готовым к постоянному обучению, взаимодействию с людьми и работе над собой. Для поддержания энергичности и стрессоустойчивости студентов университеты предлагают внеучебные активности: спортивные, творческие и научные кружки, а также общественные организации, — подчёркивает проректор по молодёжной политике Пироговского Университета Владислава Сергеевна Белякова.
Заведующий кафедрой пропедевтики внутренних болезней № 1 Института клинической медицины Пироговского Университета рассказал про свою жизнь и выбор профессии.
«Довольно большой промежуток в школе, о медицине речи не было никакой»
Родился и учился в школе в Тбилиси. Честно говоря, довольно большой промежуток учебы, о медицине речи не было никакой. Я могу сказать, что во многом поворот в сторону биологии получился чисто случайно. Родители не имели никакого отношения к медицине. Папа — отставной военный, мама — домохозяйка.
Когда я учился в четвертом классе, родители, обеспокоенные тем, что я в основном играю в футбол, решили отдать меня в кружок авиамоделирования во Дворце пионеров. Честно сказать, вспоминая то время, я понимаю, что не мог быть хирургом, потому что руки точно росли не оттуда, как-то у меня это не получалось. Как-то я пошел гулять по Дворцу пионеров, и мне очень понравился запах. Я просто пошел на него и оказался в химической лаборатории, кружке по химии. Там сначала сказали: «Четвертый класс — это очень рано, приходи года через четыре». Но мне так всё понравилось, что потом там же предложили: «Ну хорошо, давай начнем. Приходи, будешь мыть посуду, и если тебе это понравится, можешь остаться». Меня туда просто тянуло, я ходил с огромным удовольствием. И как-то так получилось, что гораздо раньше других стал погружаться в эту науку. Я с большим удовольствием читал учебник по химии. А когда она началась в школе, был уже существенно продвинут. И у меня как-то складывалась идея сделать карьеру химика. Я был довольно успешен в предмете. В составе команды Грузинской ССР мы выиграли чемпионат, среди участников команд по химии я получил там грамоту. Это очень помогло при поступлении. Какой-то момент был поворотным. Так сложилось, что, хорошо окончив школу, я поступил во Второй медицинский институт.
Я приехал в Москву один, без родителей. По прилете во Внуково меня потрясла тетка, стоявшая с бельевой прищепкой, на которую был прикреплен листок. Из любопытства я просто подошел прочесть. Там было написано: «Комната». Так я снял комнату, ведь мне нужно было где-то в Москве остановиться. Я у нее спросил, как попасть в медицинский институт. Она мне сказала: Выйдешь со станции метро “Фрунзенская”, пойдешь пешком». Я пошел пешком, смотрю — приемная комиссия. Это оказался Второй медицинский. Вот так я случайно в него попал. В тот первый раз я не поступил. Год я занимался сам и работал на скорой помощи санитаром. А потом, уже во второй раз, поступил. Я безумно благодарен судьбе, что так получилось.
За год работы на скорой я точно понял, что всё это мне очень нравится. Здесь уже было всё достаточно серьезно. На скорой это автокатастрофы, какие-то отравления, суицид меня очень потряс. Я это хорошо помню. Потрясением было в семнадцать лет это увидеть. Во второй раз я был не просто мотивирован, знал, что это мое.
«В институте были шатания»
В конце первого курса начал работать. Мне повезло — я работал в 59-й больнице, в кардиологическом отделении. В институте были шатания. Не могу сказать, что я сразу захотел стать кардиологом. На младших курсах на меня очень большое впечатление производили фундаментальные науки. И просто потрясла эмбриология. Я так увлекся этим! Сейчас с большой теплотой вспоминаю Юрия Константиновича Елецкого — царство ему небесное. Он заведовал кафедрой гистологии, поощрял кружок и т. д. Но когда увидел, что я перегибаю палку в плане своего сумасшедшего увлечения, сказал мне: «Если ты так увлечен эмбриологией, здесь ты не станешь эмбриологом. Ты учишься медицине. Уходи из медицинского института и иди в МГУ, где кафедра эмбриологии, если тебе это так нравится». И как-то меня остудило. Я продолжал работать санитаром. У нас была очень сильная лаборатория гемостаза, основанная Павлом Евгеньевичем Лукомским. Там были великолепнейшие врачи: заведующий кафедрой Виктор Алексеевич Люсов, Юрий Борисович Белоусов... Целая плеяда аспирантов работала. И хотя это не входило в обязанности, но я мог посидеть и послушать, что они говорили. На меня сильное впечатление производило то, что они делали, скажем, в блоке интенсивной терапии. Это было потрясающе! И больше я уже не колебался. Решил стать кардиологом в неотложной кардиологии. Я окончил институт и должен был распределяться в Академию наук, но в последний момент это было переиграно, и я попал к Алексею Викторовичу Виноградову на кафедру ординатором. Два года ординатуры, он очень поощрял научную работу. Так как я окончил ординатуру у Алексея Викторовича, он сам и предложил мне продолжить в аспирантуре.
«У Алексея Викторовича Виноградова было очень много христианского гуманизма по отношению к больным»
Я занимался вопросом острого инфаркта миокарда. Тогда это было очень модно. Масса некрозов, прогнозы, очень много патанатомии, построение решающих правил. В итоге дальше меня ждал обычный путь: сначала в качестве ассистента, потом — полставочного доцента, далее — доцента, профессора. Затем Алексей Викторович ушел с заведования, пришел Александр Серафимович Мелентьев, и я ему очень благодарен, потому что это яркий врач, классический вариант методиста, который многие вещи зажимал в рамки, что, безусловно, только помогало. Он так и остался на кафедре, стал профессором. Потом были Московский факультет и Геннадий Иванович Сторожаков — первый проректор в институте. Под его эгидой была создана кафедра Московского факультета, затем она слилась с кафедрой пропедевтики педиатрического факультета, так и получилась кафедра, которую я возглавляю сейчас.
Если этот период и был для меня без потрясений, то, безусловно, очень интенсивный в плане самоучебы. Алексей Викторович очень поощрял чтение книг, обсуждение. Я дважды читал одну и ту же книгу, и сейчас Господь дал мне возможность реализовать те мысли, которые тогда появились. Это была книга Ганса Селье «Стресс» в русском переводе. Там он впервые описал события одного эксперимента. Когда испытуемых животных кормили избыточно солью, они умирали от инфаркта миокарда. То есть он описал повреждение миокарда. Я с Виноградовым обсуждал этот вопрос, у меня были свои соображения по этому поводу.
Недавно мы выиграли очень большой европейский грант. Совместная работа прошла в Италии. Ну вот к проблеме натрия и повреждениям миокарда получилось вернуться сейчас. Нам впервые в мире (это подтверждено в публикации) удалось доказать, что натрий находится вне клетки в миокарде, он соединяется с глюкозаминогликанами, и это создает «экзоскелет» для миокарда и нарушает диастолу. Это оказалось удивительно интересным направлением.
Второе, что обсуждалось с Виноградовым, — проблема исчезновения мышц у больного с тяжелой недостаточностью кровообращения, саркопения. Почему это возникает? Какого черта у больного с тяжелой недостаточностью начинается исчезновение мышц? Он не может ходить, не может дышать. Он же ест, как и все, а мышцы исчезают. Вот это оказалось интересным направлением, мне довольно много в нем удалось сделать вместе со своими сотрудниками, несколько кандидатских. Наверное, это и есть связь времен.
«Вся моя жизнь, за исключением последних четырех лет, прошла в 4-й Градской больнице»
Около восьми лет я проработал в реанимации как дежурант, потом еще курировал как сотрудник кафедры. Но Виноградов всё же повернул меня в терапию, и вторая половина жизни ушла уже на нее. Началась работа в терапевтическом отделении. Их у меня было несколько. Самое яркое время, когда работал в 4-й Градской больнице.
Между прочим, когда я там работал, у меня даже появилось хобби потрясающее. Мне очень понравилось гонять по бездорожью. В 4-й Градской больнице был доктор, который как-то предложил мне съездить с ним и посмотреть. Вот я помню, мы с ним в воскресенье поехали, и мне правда так это понравилось. Такие прекрасные «покатушки» по топкому берегу. Сейчас уже возраст не тот. Там молодежь одна. В студенчестве я себе позволял только плаванием заниматься, это тоже было своеобразное хобби. Еще в школе я попал в юношескую сборную, сначала плавал, потом перешел в водное поло, и тоже неплохо пошло. В девятом классе мама разом прекратила это дело. Тогда я это воспринимал как просто перечеркнутую жизнь, был безумно на нее обижен. Но пережив этот тяжелый момент, я понял, что, оказывается, всё было не напрасно. Жестко поломав мои планы тогда, мама изменила мой вектор.
В 2019 году я перешел в Госпиталь для ветеранов войны. Там началась другая жизнь, это другие пациенты. Те же терапевтические отделения, хирургия, многопрофильность. Это современная больница, построенная единым комплексом.
«Современный мир требует, чтобы студент показал, что он умеет сделать»
Студенты должны научиться складывать свои мысли. Очень важный момент мы внедрили. Студент обязательно пишет вечером эссе. Присылает педагогу на электронную почту. Внедрили другую форму экзамена. Он не проходит «болтовней по билетам». У нас экзамен стацией. Экзаменатор сидит, рядом с ним имитатор больного, студент не знает, на что нажимает, на любую клавишу, у экзаменатора появляется тема. Например, пневмония. Тот, кто имитирует больного, рассказывает о своих проблемах со здоровьем. Ясно то, что он в состоянии рассказать, а студент должен понять, построить обследования, задать вопросы. Если он проходит такой тест (его предварительно, конечно, учат), мы считаем, что фундамент состоялся. И дальше пожалуйста, наслаивайте на этот фундамент. Имитаторов (а ими выступают ординаторы) мы тоже готовим заранее, чтобы они чушь не несли. Такой вот регламент внедрили. Мы собрали несколько очень классных симуляторов на кафедре. Да, современный мир требует, чтобы студент показал, что он умеет делать, в начале так, потом вместе с педагогом, у постели больного. Это трудно, но очень важно.
«Больше индивидуального интереса»
Первая задача, которая стоит передо мной, — это новая программа по специальности «Лечебное дело». Сейчас определенным образом видоизменяется сама структура преподавания в высшей школе. Больше индивидуального интереса. У нас немного кафедр в институте — пятнадцать. Пока есть проблема связать эти кафедры воедино в научном плане. Одно из направлений — формирование модуля. Человек, например, получает базовое образование по специальности «Лечебное дело», допустим, в течение трех лет он углубленно изучает эндокринологию, хирургию, неврологию, и это, помимо базового образования, дает ему дополнительные знания. Мы надеемся, что в дипломе будет указано: базовая специальность «Лечебное дело» (с углубленным изучением эндокринологии, хирургии, неврологии). Бесспорно, это откроет совершенно другие двери. Студент сможет с большей вероятностью поступить в ординатуру, а при конкурировании во время приема на работу для отдела кадров подобный диплом будет более значимым, чем тот, в котором нет такой записи. Это поощрение определенных интересов, и предоставить такую возможность — очень важно.
Больше новостей лучшего медицинского университета читайте в телеграм-канале: https://t.me/daily_2med
Комментариев пока нет.